Зависимость с точки зрения психологии
Упоминая Зеленого Змия, человек метафорически говорит о зависимом поведении, в частности о злоупотреблении алкоголем. Откуда взялся этот образ? Возможно, человек в состоянии белой горячки действительно видит неких существ, которые словно демоны стремятся захватить над ним власть. Или же это просто удачная литературная метафора? Так или иначе, обсуждая тему зависимостей на пересечении психологической и эзотерической точки зрения, на поверхность выступают интересные нюансы, которые проливают свет на возможное происхождение данной фразы.
На тему зависимого поведения мы можем найти огромное количество психологической литературы. Разные авторы пишут о типах зависимостей, причинах ее формирования, психологических механизмах, ролях в семейной системе, а также предлагают различные психотерапевтические стратегии лечения зависимого поведения. Если мы попытаемся в общих словах очертить наиболее распространенное мнение психологии по данному вопросу, то мы скажем, что «зависимый характер» формируется примерно в возрасте от 1 до 3 лет, когда перед ребенком стоит задача формирования собственной структуры автономии. Если до одного года на младенческой стадии развитии мать и ребенок представляют собой единое психологическое целое, а сама фаза характеризуется интенсивным слиянием и служит формированию безопасности, то после года ребенок начинает постепенно увеличивать психологическую дистанцию со своей матерью.
В этом возрастном периоде малыш учится ходить, его моторика все больше развивается, что позволяет ему активно исследовать окружающее пространство. Дети везде ползают, все берут руками, пробуют на вкус. При этом роль матери существенно меняется. Ребенку важно проявлять автономию в исследовании окружающего мира, так как от этого зависит его психологическое развитие. Но это исследование не всегда безопасно, и в случае, если ребенок чего-либо пугается или травмируется в своем автономном поведении, он должен иметь возможность вернуться в слияние к матери, которая примет его назад, пожалеет и вернет ему чувство безопасности мира, который он стремится исследовать. Успокоившись, он снова займется своим исследованием.
При формировании зависимого поведения мы имеет дело с двумя крайностями. С одной стороны, мать просто может блокировать потребность ребенка в такой автономии. Она ни на шаг не отпускает его от себя, ругает за любое проявление активности. Чаще всего происходит следующее: ребенок в таком раннем возрасте еще ничего не знает о том, что такое окружающий его мир. О том, опасен он или доброжелателен, малыш понимает по реакции своей мамы. Поэтому в своем исследовании мира он будет постоянно оглядываться на маму, сверяться с ее реакциями на свои действия. Если он пополз в сторону хрустальной вазы с чувством восторга, а на лице мамы он видит невыразимый ужас, то ребенок понимает, что ваза опасна. Если мать обладает повышенным уровнем собственной тревожности, то она транслирует своему малышу, что мир вокруг опасен, и что единственное безопасное место – это ее объятия. При таком поведении ребенок не может решить задачу своей автономии, и он понимает, что его безопасность зависит не от того, насколько он сам может ее обеспечить себе в своем взаимодействии с миром, а от некой авторитетной фигуры, которая должна быть всегда рядом.
Вторая крайность – это полное безразличие мамы в тот момент, когда ребенок исследует мир. Если ребенок пугается, то мать не принимает его обратно или ругает его за его попытки быть самостоятельным. В итоге ребенок отказывается от собственной автономии, так как потребность в безопасности для него важнее, чем любопытство к лежащему перед ним бескрайнему миру.
Вырастая, человек сохраняет внутри своей психики данную структуру, только роль материнской фигуры, которая служит гарантом безопасности перед тревогой, теперь может играть любимый человек, или вещество или некий вид деятельности, олицетворяющий всесилие (например, игра в казино). И в тот момент, когда он испытывает дефицит этого вещества, или отвержение любимого человека, или невозможность участия в зависимой деятельности, человека охватывает чувство тревоги, что он сам не сможет, не справится, что у него недостаточно личной автономии, чтобы жить в этом опасном мире без своего объекта привязанности.
Люди, не сведущие в психологии, часто упрекают зависимого человека в недостаточной силе воли. Но это неграмотное замечание. Когда человек испытывает абстиненцию (синдром отмены, или, говоря народным языком, «его ломает»), его охватывают чувства годовалого ребенка, а любой психолог скажет, что воля формируется в более позднем возрасте. Странно упрекать годовалого ребенка в отсутствии воли. Страх сепарации настолько всепоглощающий и подавляющий, что зависимый человек забывает о своем настоящем биологическом возрасте, и проваливается в глубокий регресс, на ту стадию психологического развития, которая отвечала за формирование автономии (1 – 3 года).
Работая с зависимыми людьми, психологи часто слышат о сепарационной тревоге. Клиент говорит, что по его ощущениям, если он перестанет употреблять, если его разлучат с его наркотиком, то он умрет. Ему предстоит получить в терапии тот необходимый опыт автономии, которого он был лишен в детстве, чтобы избавиться от зависимого поведения. Но вот действительно ли это страх сепарации?
Что нам говорит о зависимостях эзотерика? Картинка меняется кардинально. Эзотерическое строение человека отличается от принятого наукой. Человек – это сумма из семи тел разного уровня плотности материи. Это физическое тело, которое мы все наблюдаем. Это астральное тело или его чувства (именно тело, так как оно состоит из более разряженной материи, но окружает человека облаком, которое принято называть аурой). Это ментальное тело или мысли и личность человека (опять-таки еще более разряженная материя, которая проникает уже перечисленные тела и также входят в состав ауры). И так далее, до уровня духа.
Так как эзотерика считает чувства материальными, она утверждает, что сама материя чувств живая, и имеет собственные задачи развития, а именно воспроизведение различных форм. Ясновидение позволяет видеть эти формы, имеющие некоторую структуру и цвет, и если человек испытывает с некоторой регулярностью определенное чувство (создает астральную форму), то с каждый разом эта форма все больше стремится воспроизвести сама себя через похожие эмоциональные вибрации. Эзотерика называет такую астральную форму – элементалом. Это живое существо, которое не имеет сознания, но лишь голый инстинкт, хотя и очень мощный, направленный на то, чтобы всеми силами удержать свою форму и не раствориться в астральной материи, из которой он был создан человеком. Так как это исключительно примитивное инстинктивное существо, то его ощущения очень похожи на довербальные ощущения младенца, отличающиеся не дифференцированным, мощным и всепоглощающим характером.
Когда зависимый человек перестает употреблять, элементал чувствует довербальную тревогу дезинтеграции и распада. И так как он входит в состав человека, то его хозяин воспринимает чувства этого инстинктивного существа, как свои собственные. Это не страх сепарации, а страх аннигиляции или уничтожения. Иными словами, возвращаясь к метафоре о Зеленом Змие, мы можем сказать, что это существо боится вовсе не сепарации со своим хозяином, а собственной дезинтеграции и распада на первичную астральную материю, из которой он состоит. Конечно, подобное сравнение похоже на одержание неким духом, но в эзотерическом понимании отчасти так оно и есть. Зависимость – это определенная форма одержания, только не человека целиком, не его личности и тем более души, а всего лишь его астрального тела (сферы его эмоций).
Читая статьи по психосоматическим заболеваниям кожи французской школы, мы можем встретить термин «адгезивная привязанность». Речь идет о том, что в раннем младенческом возрасте ребенок еще не имеет целостного восприятия себя. Он является разрозненной суммой отдельных ощущений (голод, удовольствие, боль и т. д.). Когда он примыкает к матери, она через контакт с поверхностью кожи младенца служит интегратором этих ощущений, создавая целостность. Одной из психологических функций кожи человека, таким образом, является интеграция, удерживание вместе разрозненных частей. И если ребенок лишен в таком раннем возрасте необходимого тактильного контакта с заботящимся объектом, мы можем наблюдать у него впоследствии серьезную психопатологию, часто неподдающуюся никакой коррекции. Некоторые психологи кладут данную «адгезивную привязанность» также и в основу механизма зависимого поведения. Иными словами, вторичная выгода от зависимости – это чувство собственной интеграции, а не привязанности к любимому объекту. Поэтому зависимый человек, скорее, умрет, чем откажется от своей привычки, так как если ее ничем не заменить, это приведет к тому, что его внутренняя психологическая реальность просто порвется в клочья.
Если искать точки пересечения в объяснениях зависимого поведения в эзотерике и психологии, то более вероятным кажется именно второй вариант. Таким образом, работая с зависимым клиентом и с его чувствами, не следует недооценивать силу его страха и тревоги. Слом зависимой схемы – это вовсе не страх сепарации, это страх полной психической аннигиляции и дезинтеграции, а уровень этого страха еще более глубокий и архаичный в плане его формирования в онтогенезе. Если мы соглашаемся, что именно данный страх руководит зависимым человеком, то мы приходим в ту точку, где психология и эзотерика солидарны в своем описании этого сложного феномена. Тогда, возможно, в терапии мы имеем дело не с ребенком 1-3 лет, а с младенцем 2 месяцев от роду, который имеет совсем другую потребность, и, следовательно, требует другого стиля терапии. Понимание этой грани зависимого поведения может помочь терапевту в работе со своими зависимыми клиентами, а также лучше осознать те оттенки чувств контрпереноса, которые возникает в моменты данной работы.